Своеобразие романа “Герой нашего времени” заключается в том, что вся система образов подчинена главной композиционной задаче – раскрытию характера центрального героя. Вернер и Вулич, Максим Максимыч и Грушницкий, несмотря на их индивидуальные различия, объединены в романе тем, что в отношениях с ними по-разному “высвечиваются” противоречивый, сложный характер Печорина.
Два персонажа особо противопоставлены в романе Печорину, являются как бы его антиподами. Но эти противопоставления принципиально отличаются друг от друга.
Образ Максима Максимыча отмечен в романе особой авторской теплотой. Эгоизму центрального героя противопоставлены доброта и отзывчивость, не искажённые светским неверием в существование нравственных ценностей. Печорин замкнут в себе, занят лишь своими собственными чувствами и мыслями; Максим Максимыч “по зову сердца” тянется к людям. Для Максима Максимыча не может быть сомнений в том, что пережитая вместе с Печориным трагедия (смерть Бэлы) навсегда сблизила необразованного, простого офицера и блистательного петербуржца. Да, Максиму Максимычу несвойственен критический взгляд на общество, ему “незнаком” и непонятен печоринский скептицизм, постоянный самоанализ своих чувств и поступков. Холодность Печорина при последней встрече разрушает веру Максима Максимыча в простую человеческую близость, заставляет ощутить себя “героем” прошедших времён, чужим для людей света, для молодого поколения. Эгоизм Печорина здесь проявляется особенно сильно – ведь для отчуждённости нет, казалось бы, никаких видимых причин. Николай Первый посчитал, что именно Максим Максимыч, человек, живущий “в мире” с обществом, не нарушающий общепринятых “правил” поведения, должен быть подлинным героем эпохи. Но эта оценка не должна исказить подлинный замысел Лермонтова. Смирение и ограниченность армейского офицера из дальнего гарнизона – меньшее “зло”, чем лишённое нравственных границ свободолюбие Печорина.
По-другому противопоставлен Печорину Грушницкий. Он весь поза, человек мнимых страстей. Его поведение подчинено моде, вульгарному байронизму, требующему обязательной разочарованности в свете. Охлаждённость к жизни, презрение к обществу, не способному понять страдания “духовной” личности, старательно изображаются Грушницким. Он играет в то, чем Печорин живёт по-настоящему. Презирающий свет Грушницкий мечтает оказаться гостем Лиговских, разочарованный в женской любви “изгнанник” настойчиво добивается внимания княжны Мери. Его показное поведение и высокопарная речь смешны для умного и проницательного Печорина. Но контраст Грушницкого и Печорина, прежде всего подчёркивающий в романе подлинность душевной драмы главного героя, несёт в себе ещё один смысл. В истории дуэли Печорин проявил себя как настоящий светский человек. Свойственное Печорину от природы благородство оказывается в конечном счёте гораздо слабее глубокой убеждённости в неизбежности враждебных отношений между людьми. Жажда мести, вызванная оскорблённым самолюбием, приводит к трагедии.
В качестве двойников Печорина в романе выступают доктор Вернер и Вулич. Жизненные принципы доктора Вернера очень близки к мировоззрению главного героя. Скептицизм объединяется в нём со способностью к искренним душевным порывам и чувством красоты бытия. Печорин не исключение, не одиночка, существование в романе образа Вернера даёт понять, что перед нами представитель целого поколения, портрет которого так подробно и отчётливо дан в лермонтовской лирике стихотворением “Дума”. Но и на фоне Вернера Печорин предстаёт всё-таки особенной личностью. Темперамент, огромная сила воли, жажда действия заставляют героя романа постоянно вторгаться в окружающую жизнь, искать разгадку своей судьбы не только в напряжённых размышлениях, но и в напряжённом действии.
По-своему схож с Печориным и Вулич. Человек сильных страстей, он так же выделяется среди тех, кто его окружает. Для Вулича, так же как и для Печорина, жизнь – это игра, и он точно так же всегда готов поставить на карту всё, чтобы испытать свою судьбу. Но если Вулич – фаталист, то Печорин верит в возможность человека изменить судьбу, переломить ход событий. Но Печорин не знает, каким путём он должен идти, чтобы реализовать своё подлинное предназначение. Отсутствие в светском обществе критериев добра и зла герой романа воспринял как закон, сомневаться в котором бессмысленно. Печорин не способен к подлинной нравственной переоценке своего поведения – это и его личная вина, и черта породившей её эпохи.
Система сравнений и противопоставлений в романе Лермонтова везде строится по одному и тому же принципу. Подчёркивая в центральном герое различные черты его натуры, Лермонтов тем не менее всегда избегает однозначности. Контраст Печорина и Максима Максимыча – это одновременно и контраст эгоизма и доброты, и контраст смирения и свободолюбия. Контраст Грушницкого и Печорина – тоже не укладывается в однозначную схему противопоставления “копии” и “оригинала”. Грушницкий молод и слабоволен, Печорин опытнее и сильнее, и “уступить” в истории дуэли должен был всё-таки Печорин. Именно в этом и проявились бы его нравственные “способности”. Вернер и Печорин очень близки, но Вернер явно “душевнее” своего двойника; в бедном и некрасивом армейском враче живёт природное чувство нравственного сострадания. Вернер не может принять гибель Грушникцого как закономерность, его нравственное чувство “возмущено” жестокостью Печорина. Доброта для Вернера выше условного понятия справедливости; роль судьи, которую взял на себя Печорин, для Вернера неприемлема. Вулич – игрок, так же как и Печорин, но восточный фатализм Вулича чужд рассудку европейца Печорина. И на Кавказе Печорин остаётся представителем цивилизации, основанной на вере в разум и волю человека. Так в неоднозначных контрастах и сравнениях и создаётся тот “полифонизм” лермонтовского романа, который позволяет и сейчас считать “Героя нашего времени” одним из самых сложных произведений русской литературы.